«Уважаемая миссис Уоткинс!

В ответ на Вашу просьбу связаться с отцом Вашей дочери Эдит,в настоящее время находящейся на воспитании в детской школе-интернате«Мид-Континенталь», касательно увеличения денежного пособия, выплачиваемого имна содержание ребенка, с почтением уведомляем, что в полученном нами сегодняответном письме адвоката Сэмюэла К. Роупера из Мэдисон-Сити говорится, что нашадресат консультировался с ним относительно вышеизложенного, что деньги,выплачиваемые Вам ныне, являются следствием проявления доброй воли со стороныего клиента и что, если Вами будет предпринята какая-либо попытка добитьсяувеличения суммы через судебные инстанции, факт отцовства будет им отрицаться иВаши требования яростно оспариваться. Мистер Роупер сообщает, что ежемесячнаясумма в двадцать пять долларов, жертвуемая его клиентом, является окончательныммаксимумом и что передача денег будет немедленно прекращена, если Выпопытаетесь заявить права, которыми Вы, по Вашему утверждению, обладаете вданном вопросе. Ожидая Ваших дальнейших инструкций, остаемся преданными Вам…»

Оторвав глаза от письма, Селби встретил встревоженный взглядСильвии Мартин.

— Господи, а Роупер-то тут при чем? — прошептала она.

— Ума не приложу, — ответил прокурор.

— Ты надеешься, что тебе удастся его уговорить открыть имяклиента?

— Нет, но, кроме него, оно должно быть известно чикагскимадвокатам.

— Может, пошлем телеграмму?

— У нас есть только адрес конторы. Сейчас суббота, вечер.Завтра воскресенье.

— А что, если попросить чикагскую полицию разыскать одногоиз компаньонов фирмы?

Селби помотал головой.

— Не стоит. Тот, кто является отцом ребенка, в данный моментк делу отношения не имеет. Главное теперь — это выяснить, действительна лиДжордж Стэплтон находился за рулем той самой машины, которая сбила девушку.

— Придется играть втемную?

— Что ж, я люблю рисковать, — ответил он.

— А как насчет хостессы? У тебя не возникло идеи?

— Знаешь, не исключено, что в момент аварии в машине соСтэплтоном находилась какая-нибудь женщина, и вполне вероятно, что этойженщиной была Мэдж Трент.

— Но ведь это… почти все расставляет на свои места! — ГлазаСильвии широко раскрылись.

Селби убрал чемоданы Марсии Уоткинс и обернулся к ней.

— Давай-ка на время забудем эту тему, Сильвия. Тебе нужнонемного поспать.

— Когда сменить тебя за рулем? — спросила она.

— Когда устану, я разбужу тебя.

Она забилась в уголок, повернулась к нему лицом и, обхвативруками колени, принялась разглядывать его профиль.

— Как насчет вечерней сказки, господин окружной прокурор? —спросила она. — Вы расскажете, что произошло дальше с маленькой Крольчихой излым Койотом?

Селби усмехнулся своей воинственной усмешкой.

— Охотники идут по следу злого Койота, — произнес он. —Будем надеяться, они разыщут его, прежде чем он доберется до беднойКрольчихи-мамы.

Селби едва успел въехать в Мэдисон-Сити, как позади негопослышалось протяжное завывание сирены. Он сбавил скорость, прижал машину кобочине и, оглянувшись, увидел улыбающуюся во весь рот физиономию РексаБрэндона.

— Ты что, на пожар? — крикнул шериф. — Между прочим, в этомгороде действует ограничение скорости.

Селби остановил машину. Брэндон пристроил свою чуть впереди,вылез и, подойдя к прокурору, поставил ботинок на подножку.

— Привет, Сильвия, — поздоровался он и вновь обратился кСелби: — Ты по служебному делу или так, даму катаешь?

— А кого это интересует? — с наигранной серьезностью произнесСелби, и уголки его рта дрогнули в усмешке.

— Допустим, меня, — ответил шериф. — Если ты ехал по делу, язакрою глаза на превышение скорости, а коли нет — упрячу вас обоих в тюрьму.

— Выходит, придется в тюрьму, — грустно согласился Селби.

— Ну ладно, Дуг, рассказывай, что новенького, — произнесшериф, и его лицо сделалось серьезным.

— Не буду, Рекс.

— Интересно, почему?

— Потому что я совершаю политическое самоубийство. Япрокаженный. И не хочу, чтобы ты подвергал себя опасности, приближаясь ко мне.

Шериф окинул сидящих в машине цепким взглядом.

— Чем вызвана проказа? — спросил он.

— Непослушанием Чарльзу де Витту Стэплтону. По губамБрэндона скользнула усмешка.

— Ерунда! Слышал я о твоих подвигах. О них уже говорит весьгород. Знаешь, я давно надеялся, что в один прекрасный день кто-нибудь на эторешится. Порой мне кажется, что ему ужасно жмет его шляпа, и прямо руки чешутсяподойти и вмазать так, чтоб она слетела. Теперь я понимаю, почему ты хотелотправить меня в Сан-Франциско. Хотел, чтобы я переждал бурю в тихонькой бухте,верно?

— Дело не только в этом, — ответил Селби. — Если Стэплтонувтемяшится, он может нам сильно подпортить политическую ситуацию в графстве. Атак большую часть времени он соблюдает нейтралитет, делая вид, что он слишкомважная птица, чтобы вникать в местные дрязги. После выборов очереднойпобедитель сам приходит к нему на поклон.

— Насколько я понял, он хотел, чтобы ты ни во что невмешивал имя Джорджа, так?

Селби утвердительно кивнул. Шериф пристально посмотрел ему вглаза.

— Дуг, а почему ты не уступил ему? Ты ведь все равно несобирался затевать шумихи из-за этой карточной игры.

— Какая разница, собирался — не собирался. У меня свояголова, и думать за себя я никому не позволю. Впрочем, сейчас эта мелкая стычкауже не имеет никакого значения.

— Каков твой следующий шаг? — спросил Брэндон.

— Я направлюсь к нему домой, чтобы вытащить его сына изпостели и обвинить в совершении наезда на человека. Чтобы подтвердить этообвинение, я не обладаю ни крупицей доказательств — одними догадками. Это блеф.Он или сработает, или же я брошу последнюю лопату земли на свою политическуюмогилу.

Брэндон убрал ботинок с подножки, не спеша вернулся к своеймашине, выключил фары и мотор, вытащил ключ из замка зажигания, затем вновьподошел к машине Селби и, распахнув дверцу, произнес:

— Подвинься, Сильвия. Ты сядешь в центре. Дуг, поехали.

— Никуда ты со мной не поедешь, — ответил Селби.

— Попробуй-ка меня отсюда выставить.